В конце я уже принялся весьма жестко отталкивать не пропускающих меня вперед мужчин. Странно, но дам рядом с Настей было не меньше, но они все легко расступались, как только я просил их об этом.

Наконец, протолкавшись поближе, я взял Настю за руку и подтянул к себе. Толпа вмиг расступилась, освобождая ей место.

— Идем, — коротко сказал я, — Рассаживают.

Девушка радостно устремилась за мной.

— Тут весело, — усмехнувшись, сказала она.

— Чего они все от тебя хотели? — тоже улыбаясь спросил я.

— Да так, поговорить. Кто-то правда предлагал бросить тебя и срочно составить ему партию на этом вечере…

Я оглянулся и вопросительно на нее взглянул.

— Черт! — ругнулась девушка, — Ты сейчас так серьезно на меня взглянул, что вся шутка перестала быть смешной.

Усмехнувшись, я хотел предложить ей продолжить и таки объяснить мне шутку, но не успел. К нам подошел человек из прислуги и попросил пройти за ним.

Мы протискивались сквозь ряды дам и кавалеров беспрестанно о чем-то говорящих. Слуга шел впереди меня, как ледокол через арктические льды. Я тащил за собой Настю на буксире, а за ее кормой тут же сходились людские волны, затягивая кильватер в одно мгновение.

Нас подвели к месту, где до этого сидел Гончаров и усадили на стулья. Рядом с нами сидел Аркадий Иванович Волоконцев со спутницей. Он весело нас поприветствовал и вернулся к разговору с соседом слева. Его дама, сидящая рядом с Настей, наклонилась к девушке и тихо произнесла:

— Милочка, вы сегодня произвели фурор. Не удивлюсь, если на следующий прием все придут с такими же прическами и в похожих платьях. Очень свежо! Очень!

Я расслышал все это и взглянул на Настю. Девушке было приятно. Она довольно улыбалась и вежливо кивала, слушая даму.

Что ж, похоже, наше появление здесь вообще вызвало множество пересудов. Чего стоит только одна эта смена мест за столом. Почему-то я был уверен, что все это произошло не просто так. Не в последний момент передумали распорядители вечера. И не оплошали слуги, усадив гостей не в том порядке. Сдается мне, Император показал свое отношение к Гончарову. А случилось это, наверняка, из-за связи того с Корсаковым. А то, что Корсаков и Император чего-то не поделили, было видно невооруженным взглядом.

Дмитрий Олегович сидел максимально далеко от Императора и явно был не в фаворе. Уж не знаю, подозревал ли Император о намерениях Корсакова сменить власть в стране или тут дело было совсем в другом. Хотя, появись такие подозрения, Корсаков сидел бы не за столом, а в самой глубокой яме и кормили бы его не изысканными блюдами, а тюремной баландой.

Значит, противостояние этих двоих основано на чем-то еще. Надо бы узнать в чём тут дело. Может быть, смогу использовать это в своих целях.

Наконец слуги принялись за рассадку остальных гостей. В какой-то момент в зале стало тише. Тех, кого посадили за стол, переводили дух и молчали, приглядываясь к соседям. Но тишина продлилась недолго. Поняв, кто с кем сидит народ вновь принялся разговаривать. Так что минутная передышка оказалась лишь преддверием к новым беседам.

Двери зала, откуда совсем недавно вышел я, открылись и в комнату вошел глашатай. Тот самый, что уводил нас к Императору, а может быть другой. В этих напудренных париках и зеленых камзолах, они все выглядели одинаково.

— Его Императорское Величество Петр Андреевич! — громко возвестил человек.

Двери распахнулись шире и в зал вошел Император под руку с дамой немного младше его. По моим прикидкам даме было лет тридцать. Но, возможно, и чуть больше, если она хорошо сохранилась. Невысокая, фигуристая, с пышной копной каштановых волос, уложенных в замысловатую прическу. Милое курносое личико, лет десять назад, наверняка разбило не мало сердец, а зеленые глаза и сейчас сияли притягательным светом.

Все затихли, устремив взоры на Императора со спутницей и только Настя громко вздохнула, прикрыла рот ладошкой и очень тихо произнесла:

— Мама?

Глава 16

Черт! А ведь мог и разглядеть сходство сразу. Оно было и в фигуре, и в чертах лица. Настя была похожа на мать и это мог заметить даже самый ненаблюдательный человек. Сейчас я себя именно таким и чувствовал.

Я взял Настю за руку. Не думаю, что она прямо сейчас собиралась набрасываться на женщину с криками: «мама, где ты была так долго?», но все же я надеялся успокоить девушку. Глянув на Настю, я увидел, что смотрит она уже вовсе не на мать. Девушка с яростным огоньком в глазах смотрела в дальний конец стола, где весь в красно-белых пятнах сидел её отец. Мне показалось, что дай сейчас Настя волю своим чувствам и весь зал разлетится к чертям. Никакая магия не защитит Корсакова от гнева дочери. Я крепче сжал руку Насти. Девушка рассеяно посмотрела на меня.

Да, Корсакову не позавидуешь. Уж не в этом ли кроется корень противоречий между ним и Императором. Из-за Елены Троянской развязали войну, чем эта женщина хуже? Корсаков, конечно, не совсем войну развязать собрался, но революция ничем не лучше. Силовой захват власти и переворот. Это вполне в духе борьбы за женщину.

В это время Император со своей спутницей уселись на свои места.

Настя теперь не отрываясь смотрела на мать, но та словно не замечала её. Я был уверен, что женщина видела мою спутницу, и наверняка знает, кто она такая. Не думаю, что мать способна не узнать свою дочь, тем более та на нее похожа, как две капли воды, даром, что глаза другого цвета. А значит, спутница Императора просто-напросто не хотела знать свою дочь и иметь с ней, что-то общее.

Интересный поворот.

Я понимал, что Насте сейчас не до веселья, но пялится весь вечер на женщину, которая даже не удостоила ее взглядом как-то неправильно. Не хочет, да и черт бы с ней. Вот только что-то мне подсказывало, что Настя думает иначе. Что-то такое было в ее взгляде, что заставляла меня опасаться их прямого контакта.

Глашатай объявил о начале праздничного ужина, и все загремели приборами, зачавкали, зажевали. Лишь моя спутница так и не притронулась к пище. Девушка сидела и задумчиво ковырялась в еде. Кажется, она даже не видела, что у нее в тарелке.

Я наклонился к Насте, и сказал:

— Ешь или хотя бы сделай вид. Не стоит смотреть на нее, словно хочешь проковырять ей в голове дырку.

Настя резко глянула на меня, но тут же смягчилась и немного расслабилась.

— Я не хочу ковырять ей в голове дырку. Я хочу оторвать ей её дурацкую голову!

— Тише, прошу тебя!

Мы говорили шепотом, но я все равно опасался, что нас могут услышать.

Император потянулся к бокалу с вином и подняв его, встретился со мной взглядом, чуть заметно наклонил бокал и подмигнул мне. Я кивнул ему в ответ.

За столами пошла смена блюд. Убирали одно горячее, меняя его на другое. Принесли что-то из дичи. Может рябчиков, а может куропаток, я в них не разбираюсь. Стало шумно, народ вновь принялся общаться, гремели тарелки, слышался звон бокалов. Кто-то повысил голос, чтобы перекричать соседей. В общем, началась обычная суета за столом.

Я заметил, что Император внимательно следит то за мной, то за Настей. Девушка же его, кажется, совсем не замечала. Она поглядывала, то на мать, то на отца, то принималась ковырять вилкой в тарелке, так ничего и не съев.

Император вдруг наклонился к самому уху своей спутницу и что-то ей очень тихо сказал, показав глазами на Настю. Женщина кивнула и, кажется в первый раз за вечер, взглянула на свою дочь.

Я непонимающе посмотрел на Императора. Тот улыбнулся и кивнул мне. Черт! Да что тут происходит. Как же я не люблю эти большие сборища. Никогда не любил! Ненавидел их в моем мире, и вот теперь понял, что уже ненавижу здесь. Эти вечные интриги, какие-то заговоры. Тайные знаки. Хорошо, хоть веерных переговоров не заметно. Хотя, я уверен, некоторые делали знаки едой, выкладывая косточки на тарелках определенным образом. Я заметил, как одна дама смотрит в тарелку вовсе не своего кавалера. Там мужчина выкладывал из обглоданных костей что-то затейливое, затем глянул на даму, та едва заметно кивнула, и косточки снова приняли хаотичное положение. Зато теперь дама начала что-то сооружать у себя на тарелке, а кавалер, сидящий напротив начал пристально изучать получившиеся знаки.